За свои, без году, сорок лет, Вера никогда не видела покойников. Просто не приходилось. Родные все живы. Были до сегодня. Даже мертвых собачек-кошек, птичек-ежиков она не могла вспомнить. А тут вдруг, именно вдруг, умер муж. Просто упал во время ужина с вытаращенными глазами, пеной и котлетой во рту. «Скорая» приехала быстро, но все равно опоздала. Им оставалось лишь подтвердить — «констатировать» смерть Сергея. Хорошо, что дети отдыхают по путевке. Вера сидела за столом, на той табуретке, где полчаса назад сидел Сергей и отстраненно наблюдала за медиком, осматривающим тело. Пожилой врач с густой сединой в красном комбинезоне на четвереньках усердно обнюхивал лицо засунув нос прямо в приоткрытый рот Сергея. — Я вынужден вызвать полицию — извиняющимся тоном пробормотал медик — Вероятно, отравление.

Смысл слов долго, секунд пятнадцать пробивался к Вере. И только под выжидающим взглядом врача она заставила себя отреагировать. — Как это? Я не понимаю… Но тот уже говорил по телефону. Вскоре на кухне стало тесно. Суетились люди в форме и костюмах. Фотографировали, записывали, снимали отпечатки пальцев. Веру попросили перейти в спальню, и никуда не выходить. Просьба «не выходить» прозвучала как приказ. Или показалось? В спальне Вера присела на край пуфика, как на вокзале готовая тут же вскочить, когда объявят ее рейс. Перед ней косметичка с круглым зеркалом. В зеркале зрачки безостановочно порхают, словно две зеленые мухи.

«Отравили. Сергея кто-то отравил» Чувствуя, что теряет связь с реальностью зашарила руками по столешнице. В руки попалась резиновая груша от флакончика с духами. Нажала раз, второй, третий. Ароматные облачка оседали на зеркале мутноватыми пятнами. Отражение поплыло, смешивая реальность с воспоминаниями. — Вера, мне нужен развод — говорит Сергей, едва переступив порог квартиры. — Я тебе изменил со Светкой. Я ухожу! Светка — продавщица в ветаптеке Сергея, с крупными формами и вздернутым носом. — А хрен, вам — кукиш замер в сантиметре от правового глаза Сергея. Вера умеет быть решительной и принципиальной только в одном случае. — Детям нужен отец!

Устраивайте свои потрахушки, где хотите, и как хотите, но так, чтоб дети ничего никогда, ты слышишь? Ничего и никогда не узнали! В дверную коробку кто-то коротко стукнул. Тук. — Вера Игоревна, я следователь Шумейко Артур Николаевич — вошел крепкий молодой человек выше среднего роста с залысинами, одет в брюки со стрелками и выглаженную свежую рубашку — Что это у вас здесь за газовая камера? Вера выпустила из рук резиновую грушу. Вытерла салфеткой зеркало. На нее сосредоточено смотрели зеленые глаза. — Я знаю кто отравил моего мужа. Артур Николаевич присел на кровать, достал из папки бланк протокола и ручку.

— У Сергея есть… или была, не знаю, как правильно… любовница. Светка из нашей… его ветаптеки. Она хотела, чтобы он ушел от меня… от нас с детьми к ней. Я была против. Вот она и приревновала. — Не доставайся же ты никому? Угу. А вы сегодня с мужем не ужинали? — Я вообще никогда не ужинаю — Вера туже затянула поясок халата. — А кто готовил ужин? Котлетки вы жарили? — Ну, да. — Эксперты уверены, что яд в котлетах. — Как? Котлеты? Котлеты готовила Вера сама. Прибежала сегодня с работы, по дороге купила полуфабрикаты. — Сережа, приготовлю котлетки на ужин. Ты как? — Эээ, да чет не хочется. — Точно? А то я полуфабрикатов купила, думала приготовить как ты любишь. Вера сначала жарила, а затем тушила котлеты с морковкой, луком и картошкой. Те становились ароматными и пышными.

— Ааа, полуфабрикаты. Ну давай. Поставила на плиту для разогрева сковороду и кастрюля, начала чистить лук. Вспомнила, что в холодильнике с прошлой среды хранится фарш. Решила, не распечатывать полуфабрикаты, а приготовить котлеты из фарша. — Это я отравила мужа. — Так-так — следователь начал заполнять бланк протокола — Фарш у меня хранился почти неделю в холодильнике. Не в морозильной камере, а просто в холодильнике. Видно пропал, испортился. Мне еще запах странный почудился. Пришлось специй добавлять. — Вера кактам Игоревна, какие специи? Крысиный яд? В котлетах была отрава, предположительно крысиный яд! Ударная доза. Яд? Крысиный? Достала телефон, открыла галерею с фото. Нашла нужную картинку показала следователю. — Такой? На экране синяя упаковка. В центре красный круг, с перечеркнутой крысой, что-то написано иероглифами, в левом углу череп и кости. — Не знаю. Может быть. Вам, я думаю, виднее. — Муж заказал в интернете.

Сказал, что у них в магазине крысы завелись. Все мешки с кормами прогрызли. Я щелкнула на телефон, для подруги, у нее на даче вечно проблемы с крысами. — Еще скажите — хмыкнул следователь — что муж сам себе подсыпал яд. А мне остается лишь переквалифицировать дело в самоубийство. — Получается, что так и есть. Примерно так. — Что вы все извиваетесь? — Он в ту среду пришел с куском мяса — не обратила внимания на слова следователя Вера — сказал, что порвал со Светкой и нужно отметить. Взялся сам готовить фарш. Обещал, что приготовит пельмени по особому рецепту. Сказал, что лучших пельменей я в жизни не пробовала. А когда сделал фарш, оказалось, что нет в доме муки.

Отложили фарш в холодильник и до сегодня забыли о нем. Вера смотрела на Артура Николаевича широко раскрытыми глазами: — Так это он меня отравить хотел?! Что теперь делать-то? — Не знаю, я! — следователь разочарованно смял бланк протокола. Осмотрелся и сунул бумагу в карман. Рывком вскочил, вышел. Зашел. — У меня работы по горло! А тут вы со своими котлетками. Думал, раз-два и сдам дело в архив! Так нет же… Вера сосредоточенно еще раз все прокрутила в голове. Яд покупала в интернете, рассчитывалась карточкой Сергея. Мясо покупал он — она сама его просила.

А то, что со Светкой они разбежались, так оно так и есть. Ну почти. Вчера ушла с его телефона СМСка о том, что все кончено. Пусть Сережа и не знает о том сообщении ничего. Ему так спокойней. Ему вообще сейчас уже все равно. © Руслан Мироненко